ЗАБЕЛИН.РУССКОЕ ИСКУССТВО:ЧЕРТЫ САМОБЫТНОСТИ в ДРЕВНЕРУССКОМ ЗОДЧЕСТВЕ, илл, МОСКВА КНЕБЕЛЬ 1900г

РЕДКОСТЬ.Первое прижизненное издание.Забелин, И.Е. Русское искусство: Черты самобытности в древнерусском зодчестве: С 20 автотипическими изображениями, планами и портретом автора / Ив.Е. Забелин. М.: Гросман и Кнебель (И. Кнебель), 1900. — 160 стр.: илл., планы, 1 лист портр.; 17,5х11,8 см. — (серия издательства Кнебель:Вопросы науки, искусства, литературы и жизни; № 23). В иллюстрированной издательской обложке.Уменьшенный формат:17.6на11.8см. СОСТОЯНИЕ на ФОТО,ДОСТАВКА ЛОТА в ДРУГОЙ РЕГИОН-ПОЧТА РОССИИ.                                                                                                                                     Воззрения И. Забелина на проблемы становления и существования русского стиля в древнерусской архитектуре привели к созданию теории о происхождении шатровых храмов и разработке методологии исследования древнерусского зодчества. Отсутствие в конце XIX века фактов и достоверных сведений о древнерусской архитектуре способствовало обращению к памятникам прошлого. И. Забелин в 1878 году публикует в двух номерах «Древней и Новой России» статью «Черты самобытности в древнерусском зодчестве» (позднее в 1900 году издательством КНЕБЕЛЬ была напечатана книга:" Русское искусство: Черты самобытности в древнерусском зодчестве"), которая стала главным вкладом И. Забелина в исследование древнерусского зодчества. В этой работе историк отметил, что его предшественники мало уделяли внимания национальной компоненте древнерусского зодчества, и провёл краткое исследование, посвящённое роли самобытной русской архитектуры в деревянном строительстве. Исследование было проведено на основе источников: летописных упоминаний XII—XV веков о возведении церквей, а также анализа сохранившихся деревянных храмов Севера, построенных в XVII—XVIII веках. В первой половине XVI века шатровую и «красивейшую по народным понятиям» форму русские мастера сохранили в каменной архитектуре, создавая формы деревянных построек на основе нового материала — кирпича. Забелин в своём труде делает вывод о существовавшей в «народном» зодчестве устойчивой традиции — строительстве «круглых» (многогранных, центрических) церквей, которые имели шатровое завершение.  Так же, как и шатровая форма, была сохранена архитектура столпообразных храмов, истоки которых И. Забелин видел в народном зодчестве. В летописных свидетельствах XIII века сохранились прототипы каменных «столпов» — сторожевые башни-вежи. Исследования о шатровой архитектурной форме И. Забелин проводил на основе собранных им документов: изобразительного материала, письменных источников (акты и летописи), методом проведения обмеров и составления альбомов.

Не отрицая новшеств, привнесённых иностранными (в основном итальянскими) мастерами, учёный отводил им второстепенную роль. И. Е. Забелин считал, что несмотря на иноземное влияние, «Московская Русь крепко и во всем держалась своего ума и своего обычая», сопротивляясь давлению Византии, старавшейся «подчинить» себе древнерусское искусство. Примерами переноса архитектурных форм деревянного зодчества на новые каменные постройки могут служить, по мнению учёного, церковь Вознесения в Коломенском,Архангельский и Успенский соборы, а также собор Чудова монастыря. Его концепцию приняли практически все исследователи конца XIX-начала XX века. В 1930 году А.И.некрасов  назвал теорию Забелина «классической». Несмотря на то, что в советские времена имя И. Забелина было забыто и его труды не переиздавались, теорию о происхождении каменного шатрового зодчества в качестве одного из существенных общих вопросов истории древнерусской архитектуры использовали в разное время М.А.Ильин, Д.С.Лихачев, П.А.Раппопорт.                                                                                                                                       В настоящей книге автор стремится выяснить самобытные черты русской архитектуры, наиболее яркие эпизоды в ее истории. Свое исследование он начинает с рассказа о храме Покрова Богородицы на рву, или собора Василия Блаженного, как строения наиболее удивительного по форме среди всех древнерусских архитектурных памятников. Он описывает историю строительства памятников древнерусского церковного и светского зодчества, преимущественно московских, дает исторические характеристики по запискам иностранцев, стремится выяснить те основы духовной культуры и национальной психологии, которые влияли на создание неповторимых древнерусских архитектурных стилей. Забелин вводит развитие архитектуры в широкий исторический контекст. По ранним летописным упоминаниям и археологическим находкам историк реконструирует особенности развития на Руси зодчества. Книга внесла существенный вклад в изучение истории русской архитектуры.                               ДЛЯ СПРАВКИ:ИВАН ЕГОРОВИЧ ЗАБЕЛИН(1820-1909)-—российский археолог и историк , специалист по истории Москвы. Член-корреспондент по разряду историко-политических наук (1884), почетный член Петербургской академии наук (1907), инициатор создания и товарищ председателя  Императорского Российского Исторического музея имени Императора Александра III, действительный тайный советник(1908), действительный член Российской академии художеств.Забелин вошел в число выдающихся российских историков, хотя никогда не оканчивал ни гимназии, ни университета. Все свои познания он приобрел за годы кропотливого труда в архивах и на раскопках. Прославился как историк быта, внимательный к мельчайшим деталям жизни людей прошлого. Книги Забелина были написаны столь увлекательно, что вызывали интерес не только специалистов, но и многочисленных читателей, их тиражи раскупались очень быстро.Родился будущий историк в Твери 17 сентября 1820 года и был крещен в церкви Николая Чудотворца, что на Зверинце. Забелин почти не жил в Твери, но унаследовал от малой родины глубинные, могучие русские корни, которые были взращены в Москве.

Он родился в бедной семье. Нужда очень долго сопутствовала ему в жизни и повлияла на его научные взгляды. Дед был сельским священником, отец, Егор Степанович, окончил семинарию, но от принятия сана отказался, женился на доброй девушке из мирской среды, Авдотье Федоровне, против желания родителей; служил писцом в Казенной палате за мизерное жалование, хоть и покупал игрушки для Ванечки, когда тот сломал ногу. В 1821 году отец по протекции временно перешел на службу в Москву, а летом 1828 года, после смерти главы семейства, Забелины обосновались в Москве навсегда, поселившись на Тверской-Ямской, в приходе церкви Старого Пимена. Мать с малолетними Иваном и Петром остались без средств к существованию. В экономки с детьми ее не брали, и она занялась поденной работой: шила, вязала, крутила обертки для конфет, что давало в день по двугривенному. Пришлось отдать Петра в Воспитательный дом, а Ваня хоть и помогал матери шить холщовые рубахи, выслушивал попреки, что он обуза и помеха.Он выучился читать по двум книгам, оставшимся от отца, – молитвеннику и «Начаткам священной истории».Первую свою книжку «Булат-молодец» Ваня купил на скопленный гривенник на развале у Ильинских ворот. Авдотья Федоровна хоть и отругала сына за покупку, подыскала ему дешевого учителя чистописания, а сама устроилась экономкой к француженке с Кузнецкого моста. Вскоре домашняя жизнь мальчика кончилась. В 1832 году Авдотье Федоровне отказали от места, и она ходатайствовала перед Приказом общественного призрения, чтобы ее сына приняли в Сиротское Преображенское училище на Стромынке, именовавшееся в просторечии Матросской богадельней. Мать пешком отвела сына в Преображенское, а по дороге они зашли в Кремль помолиться.Кто бы мог представить, что Матросская богадельня, с очень суровыми нравами, скудостью знаний и быта, станет единственным местом, где получил образование великий Забелин. Ему, правда, очень повезло. В 1834 году попечителем был назначен Дмитрий Михайлович Львов, сыгравший в судьбе Забелина почти историческую роль. Он добился, чтобы училищу отвели лучшее здание – на Новой Басманной – и расширили круг учебных дисциплин. Теперь в старшем отделении, где оказался Забелин, преподавали русскую словесность, историю, географию. Ваня Забелин страстно хотел учиться, много читал, отдавая предпочтение историческим книгам, особенно «Истории» Карамзина и сочинениям Плутарха, но больший интерес проявлял к прошлому русского народа. Видя страсть талантливого ученика, попечитель дал ему «путевку в жизнь»: в 1837 году по его протекции Забелин был зачислен канцелярским служителем в Оружейную палату. Жалование было маленькое, зато работа стала истинным учением для Забелина. Он снял угол на Солянке и окунулся в сокровища русской истории.В те годы в Оружейной палате проводился разбор ее огромного собрания – архива и коллекций, уцелевших после нашествия Наполеона. Большая часть документов относилась к XVII веку и касалась деятельности приказов и государева двора. Забелин обнаружил настоящий клад, практически не известный историкам, и решил заняться историей быта старой Москвы, ввести эти документы в научный оборот. Так он получил свое историческое самообразование – постигал скоропись XVII века, старинную терминологию, обучаясь и своему изумительному русскому языку, благодаря которому его научные труды читаются на одном дыхании. Он не мог поступить в Московский университет, не имея гимназического аттестата, но посещал лекции вольнослушателем. Уже в 1840 году Забелин написал свою первую научную статью о выездах царской семьи на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. За ней последовало исследование, принесшее ему известность: в 1846 году, когда Москва готовилась праздновать свой 700-летний юбилей, именно Забелин вычислил дату основания русской столицы – 4 апреля 1147 года.В 1859 году Забелину предложили отправиться на раскопки скифских курганов на юге России. Он согласился с радостью, надеясь достать живой материал о быте древней Руси. Его находки обогатили коллекцию Эрмитажа, а итогом работы стала книга «История русской жизни с древнейших времен», в которой древняя русская история была изложена с научной позиции Забелина. И все же он считался московским историком. Наибольшую славу ему принесли книги по истории домашнего быта русских царей и цариц, а особенно «История города Москвы», написанная им на закате жизни.В Москве говорили, что главная достопримечательность города – Иван Егорович. Великая княгиня Елена Павловна приглашала его во дворец, чтобы послушать рассказ о московской старине, а ему по-прежнему не в чем было показаться на люди. Чтобы он мог наносить августейшие визиты, друзья собирали ему надлежащий костюм по частям: кто-то одалживал галстук, кто-то манишку. Вся русская интеллигенция мечтала об экскурсии или консультации Забелина. Он водил по Кремлю И.С. Тургенева, помогал делать декорации для спектакля А.Н. Островского, консультировал В.В. Васнецова в его исторической живописи, а у И.Е. Репина под влиянием Забелина возник замысел картины «Иван Грозный и сын его Иван»: в 1877 году П.М. Третьяков заказал ему портрет Забелина, и историк во время сеанса рассказал об этой трагедии столь подробно, что Репин задумал написать картину. Сам Забелин, будучи знакомым со всеми «партиями» русской интеллигенции – от Н.Г. Чернышевского до М.Н. Каткова, всегда отличался самостоятельным мировоззрением: в молодости увлекался передовыми идеями, был близок к кружку Т.Н. Грановского и Н.В. Станкевича, к старости «поправел», очень уважал К.П. Победоносцева за «сердце и верный взгляд на дело – не книжный, а жизненный». Забелин оставил любопытный отзыв о Чернышевском, в котором историка поразила «совершенно легкая почва суждений об исторических элементах жизни и нежелание вникнуть в силу развивающих начал, цивилизующих их». Чернышевский, впрочем, «ответил» ему – назвал книгу «История русской жизни» сплошной «ахинеей и белибердой».Научную деятельность Забелина сводят часто к краеведению и бытописанию, но это только грань творческого наследия историка. Быт вписан в историософскую концепцию: Забелин был самобытнейшим русским мыслителем, создателем учения об историческом пути России, в котором Москва играла только свою, хотя и важнейшую, роль.Забелин считал, что историческая эпоха влияет на людей, как природа, и сам не был исключением. Он сформировался как ученый во время «исторического романтизма», когда маятник русской истории, по выражению покойного В.Л. Махнача, качнулся в сторону Православия и национальных истоков после столетнего их забвения. Однако Забелина не миновал бич интеллигенции XIX века: он был неверующим человеком.Правда, но не был и богоборцем.Забелин уникален тем, что у лично неверующего историка сложилась образная и яркая идея об исключительной роли Православия в созидании России и о неоценимых заслугах христианства в мировой и русской истории.Историософия Забелина основывалась на его мировоззрении: законы истории он видит в законах природы. Не имея образования, он признавался, что ему приходилось додумываться «до сотворения мира».Кроме того, Забелин более всего ценил в людях порядочность и сам был таким же порядочным ученым, не позволяя личным взглядам стать во главу угла научного исследования. И единственным источником этих взглядов остаются дневники.Философская концепция Забелина определилась его неверием в физическое существование Бога. Единственным творцом всего существующего он считал природу, а в социальной сфере – человечество как ее высший элемент.То, что в религии именуется законом, Забелин называет нравственностью – «законы общих целей не личного только, но общего блага и добра». Человек по своей сути такой же природный эгоистический организм, полагающий жизнь в поисках прокормления. Оттого на первых стадиях человеческой жизни существовал каннибализм, но в таком случае человек истребил бы самого себя и исчез. В естественном стремлении самосохранения человечество стало ограничивать природный эгоизм – появилось понятие рода. Нравственность же родилась из того качества человека, которое отличает его от животного, а именно из свободы делать себе добро и зло. Человек ограничил свою свободу нравственным требованием: не делай другому того, чего себе не желаешь, – и тем изменил в себе биологический закон природы.Происхождение религии Забелин объяснял элементарным антропоморфизмом: человек создает божества по своему образу и подобию, но религии принадлежит колоссальная роль в становлении человечества и национальности. Язычество как первобытная религия возникло из первого человеческого опыта познания природы.Потом человек понял, что мир управляется каким-то разумом. Так явилась мысль о Боге-Отце, от Которого зависят судьбы Его детей.Когда же началась эксплуатация человека человеком и появилось рабство, отношения человека с Богом были уподоблены отношениям раба и господина.У каждого народа – своя религия. Религиозное творчество есть народное творчество, в котором отразились окружающая природа и национальный характер.Единобожие стало символом человеческого стремления к единству и высшим развитием нравственности. Человечество в своем религиозном творчестве «дошло до единого Бога, Которому мировое имя – Любовь, и Бог стал концом понятий человека о мире».Эта высшая нравственность стала преодолением естественного человеческого эгоизма, требуя любить ближнего как самого себя, и формой самосохранения человечества в историческом развитии, определяемом той же борьбой частного и общего, как и в природном мире. Человечество в своей истории стремится к единству.Стремление к единству Забелин считал созидательной, движущей силой истории, раздоры и смуты ради частных, корыстных интересов во вред единому – проявлением эгоистического начала. Бог есть идея об этом единстве. Если человечество отличает от природного мира нравственность, то сама нравственность держится верою в Бога – это «божественная узда для человеческого своеволия, бешенного и безобразного». Отдельный человек может не верить, но в обществе, в народе, по мнению Забелина, религия не иссякнет никогда. У каждого народа – своя нравственность, определяемая религией. У русского в основе нравственности лежит любовь евангельская, рожденная для сохранения человеческого рода и для блага каждой личности. И в этом заключается высшее значение христианства.Отсюда является вопрос: а как оценивать нравственность исторических личностей, особенно если они пролили много крови? Что есть нравственность в истории? Если для христианина мерило нравственности – божественный закон, непреложный во все времена, а тем более в православной стране, то Забелин предлагает иной критерий. Во-первых, судить далекое прошлое не с нравственных понятий современности, а с понятий, присущих тому времени. Какие тогда были понятия, такова была и нравственность. Во-вторых, с позиции общего блага, ибо суть человеческого общества – «ограничение действий личного блага на пользу блага общего, в котором, как часть в целом, содержится и личное благо индивида». Оттого для строгого суда истории нравственно и добродетельно все то, что служит целям общего блага.                                               Забелин пишет историю русского народа с первобытного времени и опровергает «теорию русского пустого места» – норманнскую теорию об иноземном происхождении русского государства, возражая всем отрицавшим самобытное начало русской национальности и, следовательно, ее возможность к самостоятельному государственному устройству. В основу исследования Забелина положено изучение внутреннего быта народа как образа его жизни и окружающей среды.Русская природа способствовала формированию национальных особенностей русского народа и его менталитета. «Русская страна в своей географии есть особое существо, нисколько не похожее на остальную Европу, а вместе с тем и на Азию», – писал Забелин. Просторы родной земли воспитали могучий, свободный нрав русского человека, хотя и не баловали его красотами морей и озер. На этих просторах, отличавшихся невозмутимой тишиной, спокойствием и молчаливым однообразием ландшафта, господствовали два хозяина русской земли – солнце и мороз, а летом заставляла трепетать великая гроза. Здесь зарождались два центра русской народности – Киев и Новгород. Реки Забелин называл артериями: в какую сторону они текут, туда течет и народная жизнь. Древняя русская жизнь счастливо раскинулась на пути из варяг в греки: северный Новгород тяготел к Балтийскому морю, где образовалось первое окно в Европу, потом заколоченное европейцами; Киев был связан с черноморской торговлей. Забелин даже считал, что сами славяне и проторили этот знаменитый путь: они первыми повезли свои и греческие товары «на потребу бедному скандинавскому северу» и рассказали норманнам, где можно легко пройти на юг. Так или иначе, путь из варяг в греки, проходивший по Днепру, тесно связал между собой Новгород и Киев.Что касается роли варягов в русской истории, то Забелин, не отрицая факта призвания, отрицает создание ими русской государственности. Для того чтобы призвали на княжение, надо, чтобы было княжение. Забелин развивает идею о городском происхождении русской «донорманнской» государственности, понимая государство как форму единства земли и национального духа. Тогда же и сформировались те начатки нравственности русского народа, которые стали благодатной почвой для принятия христианства.По мнению Забелина, в русском родовом быте существовали не столько патриархальные, сколько «братские» отношения, когда родовое (не семейное) управление осуществлялось не отцами, а старшими братьями. Оттого первым естественным и нравственным законом жизни было братское равенство. В семьях же господствовали патриархальные отношения.История двигалась к гражданскому обществу. Новой ступенью развития стали города.Первым в городе был князь – предводитель дружины. За ним следовали передние мужи – бояре, а за ними – купцы-промышленники, промышлявшие свое дело. Купеческий промысел Забелин считал первым камнем в основании русского города, и именно оттого главным признаком древней русской земли был ее мирный характер: «Русский человек больше всего промышленник и меньше всего завоеватель». Купец в военное время, когда шел неприятель, брался за меч вместе со всеми, но в остальное время созидал экономику. Дружина совершала свое дело, расширяя территориальные границы владения, но ее меч только помогал русскому промыслу, а не осуществлял его. Первым в новые и окрестные земли шел промышленник, а уже за ним по его советам приходил князь с дружиной, облагал местное население данью, но устанавливал такие отношения, которые были выгодны и купеческому промыслу, и покоренной народности. Присоединив же ее к своему княжеству, русские обращались с ней как с равной, «по своим природным идеям родства, а не по идеалам господства». Единство общих интересов при торговом промысле, связавшем первые русские города, побуждало к единству действий, создавая предпосылки для создания государства.Уже на ранних порах обозначились первые отличия русской цивилизации от европейской. С одной стороны, природа и исторический быт в Европе создавали более выгодные условия для изобилия и лучших условий труда, особенно если учесть, что европейские народы создавали свое могущество на фундаменте античной цивилизации. И, тем не менее, русская историческая жизнь носила более мирный и братский характер человеческих отношений. Земледельческий быт, промысел и природное миролюбие не «благоприятствовали развитию у русских военных инстинктов». Оттого древняя Русь счастливо избежала и западных идей о таком аристократическом благородстве, которое возникло «от различия крови завоевателя от крови порабощенных народов».Призвание же варягов Забелин объясняет обычной городской практикой призвания дружины для усиления военной мощи и расчистки торговых путей, поскольку «хитрый грек-византиец не желал иметь по соседству сильную и непокорную народность».«Рюрик пришел как защитник, а не устроитель земли». Русь проложила свободный путь в Царьград и там склонилась к православной вере.Принятие христианства было своеобразным итогом городского развития.Развитие городов принесло крах язычеству. Торговые связи привлекли в русские города множество иноплеменцев-иноверцев, а с ними и новые духовные понятия. Язычники стали путаться в своих и чужих божествах, приходили в смятение, обнаруживая совсем другие верования. Попытки князя Владимира реанимировать русское язычество успеха не имели, потому что оно отжило свое. Единство русской земли должно было придти к единству вероисповедания. Выбор греческой веры Забелин объясняет тесным общением с византийцами и давним знакомством с собственными христианами. Народ уже был готов к христианству, и слово оставалось за князем как главой земли. Забелин обнаруживает еще два отличительных цивилизационных момента. Во-первых, избрание веры состоялось «без принуждения вероучителей», что, по его мнению, обнаруживает степень умственного и нравственного развития русского народа. Во-вторых, принятие христианства совершилось на Руси мирно. Западная Церковь вместе с крестом приносила язычникам завоевание их земли. Восточная Церковь, держась апостольских преданий, не признавала таких идеалов и служила вере «не мечом, не властолюбием, но духом и истиной». Оттого к ней и потянулось свободолюбивое славянство.Христианство нашло на Руси благодатную ниву, уготовленную существовавшими братскими отношениями, то есть начатками понятий об определенном равенстве прав. И если при язычестве это было родовое братство, то христианство ознаменовало тем же словом «брат» общечеловеческие отношения, возвестив о равенстве всех людей и достоинстве человеческой личности (дорогой для Забелина идеал, выстраданный в жизни и им самим).Новая вера принесла на Русь просвещение. Храм был первой и настоящей школою для народа. Именно христианству Забелин приписывает появление на Руси собственного исторического знания и отечественных летописей. Первая христианская община в Киеве стала сохранять память о событиях родной земли, как сохраняли память о мучениках и святых – история была заложена в самой традиции Церкви. Знание это было достоверное, очищенное от мифов, потому что христиане исповедовали правду и на книгу смотрели как на святыню. Так была создана «Повесть временных лет» – первая попытка написать историю русского народа.Киево-Печерский монастырь Забелин называет первым русским университетом, ибо он был «светилом науки» не для одних иноков, а для всего русского общества, стекавшегося в его стены слушать святое поучение. Так обитель олицетворяла пример христианского равенства, оказывая у себя равный прием князю и простолюдину, что Забелин считал личной заслугой святого Феодосия Печерского. Оттого только в Киеве могли зародиться идеи единства Русской земли, и только православная вера могла послужить ему, став вторым национальным признаком русского народа после единства.Забелин относился отрицательно к церковному богослужению. В дневниках он называет христианство отвлеченной философией, идеей, моралью, которую не следовало облекать в языческие одежды обрядности, ибо они становятся бессмысленными. Христианство должно быть без всяких обрядов, кроме воспоминаний вечери. Его форма – беседа, поучение, чтение Евангелия, проникновение в смысл идеи. Однако считал роль Церкви исключительной в созидании Русской земли.(из статьи Е.Лебедевой "Моя жизнь есть недоговоренное слово",2009г.)                                                                                                                              Из Забелина:"Как странны ругательства на Петра(имеется в виду Петр I), что он нас обезобразил, когда до него мы сплошь были заражены болезненными, изношенными началами других народов. Иудейским эгоизмом, что мы только народ, а другие не люди, византийским пустосвятством и изуверством"....."Все мы – промышленники, и дворянин, и купец, и министр, и жулик – все стремимся надуть, обмануть других в свою пользу. Дипломатический разряд, по преимуществу, жулики. Кто калач добывает, кто генеральский чин, кто звезду и т. д. Мы до того невнимательны и не видим своих слабостей и маленьких пороков, что, воспитывая детей и передавая незаметно им эти слабости (дитя, как воск или губка все сбирает в себя). После, когда наши слабости отразятся в детях, мы их преследуем, сечем, наказываем и т. п. О, сколько человек даром, ни за что ни про что переносит горя и мученья. Ребенок чем виноват, принял бессознательно нашу дурную привычку, а мы, не замечая этой привычки в себе, и замечая ее в ребенке, всячески стараемся преследовать".                                     НЕСКОЛЬКО ФАКТОВ о ЗАБЕЛИНЕ:

• Московский университет так и не пригласил ученого на работу из-за отсутствия у него университетского образования. Профессорское звание присвоил ему Киевский университет по совокупности трудов. Лишь в 1880-е годы Забелин становится почетным доктором Московского и Петербургского университетов.              
• За труд «Домашний быт русских цариц» Иван Забелин получил Золотую медаль Археологического общества и Уваровскую премию.                                                                                                                                                    
• Иван Тургенев писал Забелину: «Ни у кого не нахожу я той ясной простоты изложения и того русского духа,.. которые мне так нравятся в Ваших вещах».                                                                                                                   
• После смерти Ивана Забелина в 1908 г. Кремлевский проезд, соединяющий Красную и Манежную площади, был переименован в Забелинский (с 1931 года вновь стал называться Кремлевским), а при московской городской управе была создана библиотека, составленная из книг по истории Москвы и названная «Забелинской». С 1961 года имя Забелина носит улица между Солянкой и Старосадским переулком.                  Из записных книжек Ивана Забелина

  «Наследниками своими я почитаю только свою родную дочь Марию Ивановну Забелину и Императорский Российский Исторический музей имени Александра III, поэтому в случае кончины моей дочери все наследство без всякого исключения да перейдет в собственность сего Исторического музея … Никаким другим наследникам, могущим когда-либо появиться, я не оставляю ни порошинки».                                                                                                                                                                                                                    Основные труды Ивана Забелина: «Домашний быт русских царей в XVI—XVII веках» (1862) и «Домашний быт русских цариц в XVI—XVII веках», «История русской жизни с древнейших времен», «Размышления о современных задачах русской истории и древностей», «Русская личность и русское общество накануне петровской реформы», «Современные взгляды и направления в русской истории», «Черты самобытности в древнерусском зодчестве», «Большой боярин в своем вотчинном хозяйстве (XVII век)», «Минин и Пожарский: прямые и кривые в Смутное время».                                                                                                                                                                                                                                                            Издательство КНЕБЕЛЬ:«Издание И. Кнебель» считается первым российским специализированным издательством по искусству.За три десятилетия его деятельности им выпущено около семи сотен различных изданий, большинство из которых удивляло современников необычным художественным оформлением и высоким качеством печати.Все эти заслуги можно записать на имя его создателя – И.Н. Кнебеля. «Изо всех людей, с которыми мне пришлось встречаться в издательском деле, Иосиф Николаевич Кнебель представляется мне наиболее энергичным, последовательным и способным к целостной работе деятелем», - такими словами русский художник, историк искусства и художественный критик Александр Николаевич Бенуа своё сотрудничество с Кнебелем.  

  КНЕБЕЛЬ ИОСИФ НИКОЛАЕВИЧ ( (1854-1926) — российский книгоиздатель, культуролог и меценат.  Родившийся в 1854 году Иосиф Николаевич подошёл к началу своей издательской деятельности с солидным багажом. Высокий уровень знаний по основам мировой культуры и искусства он получил в Вене, закончив сначала гимназию филологического факультета при местном университете, а затем и Академию коммерческих наук. Обучение в последней дало ему коммерческую хватку, которая и помогла Кнебелю в будущих издательских и торговых делах. Самостоятельную трудовую жизнь Иосиф Николаевич начал в Москве, поступив приказчиком в местное отделение рижской издательской фирмы «И. Дейбнер», где быстро поднялся до уровня заведующего. Книгопродажа ничуть не отвлекала Кнебеля от творчества и изыскательских работ, что уже в 1882 году позволило ему в соавторстве с П.Ф. Гросманом выпустить для немецкой аудитории «Путеводитель по Москве». Работа с соавтором перетекла в открытие совместного книжного магазина «Гросман и Кнебель», специализировавшегося на периодике, посвящённой вопросам искусства. Вместе с Гроссманом Кнебель и открывает платную библиотеку.После смерти Гросмана (1890) И. Н. Кнебель — единоличный владелец фирмы.   Издательская деятельность Иосифа Николаевича начинается в 1894-1895 гг.Не изменяя главной цели – искусству, Кнебель приводит к ней разными дорогами. Это могли быть научно-популярные брошюры «Вопросы науки, искусства, литературы и жизни» или наглядные пособия для школ и гимназий, а также серия путеводителей по Западной Европе «Космополит» и разнообразные издания по изобразительному искусству.От прочих издательств, придерживавшихся скромного оформления, издания Кнебеля отличались яркостью красок. Например, иллюстрировать детские книги пригласили Георгия Нарбута, Виктора Замирайло и Дмитрия Митрохина. Поддерживать высокий уровень помогало то, что Иосиф Николаевич отлично разбирался и во всех типографских секретах. С 1907 года он становится не только пайщиком «Товарищества скоропечатни А.А. Левенсон», но и заведующим её книгоиздательской деятельностью. А эта фирма считалась современниками одной из лучших типографий Москвы. Неудивительно, что многие книги «Издания И. Кнебель» отпечатаны именно здесь.Имея грандиозные планы на дальнейшую деятельность, Иосиф Николаевич сталкивается с национализацией его компании новой властью в 1919 году. Не имея более возможности направлять своё прежнее дело, Кнебель, тем не менее, активно продолжает участвовать в издательских делах государственного уровня. В 1923 году он становится одним из учредителей московского акционерного общества «Наглядные пособия». В первую половину 1920-х гг. сотрудничает с Наркомпросом, а также содействует работе издательства Наркомата почт и телеграфа и даже Госиздата. Заслуги Кнебеля позволили ему занять должность руководителя издательского отдела Государственной Третьяковской галереи, где он оставался до самой смерти.                Игорь Эммануилович Грабарь: «Проработав свыше 25 лет с десятком всевозможных издателей, должен признаться, что среди них И. Н. Кнебель был сверкающим исключением: не преследуя только коммерческие интересы и часто прямо вопреки им, он с увлечением отдавался идее, его захватившей, особенно в области популяризации искусства в широких кругах».